INNLEDNING
ПРЕДИСЛОВИЕ
Еще четыре тысячи километров, и вновь мы видим этих деятельных людей, противостоящих северным ветрам и морозам. Умеющих ждать, не торопящихся, но успевающих. Тех, кто не боится учиться новому. Удивительного духа. Крепких как камень.
Без сомнений.
Как бы ни текло время в этом сказочном королевстве, оно подошло к концу, становясь новым началом. Собирая клочки фраз, разбирая буквы, записанные на скорую руку, выуживая из памяти моменты, вычёсывая лишнее, мы соединяем нити в полотно
путешествия. В голове засели названия местечек, в которых мы побывали и через которые пролегала наша дорога. Иногда эти названия приходят к нам с самого утра, забираясь в непроснувшийся разум и, повторяясь, становятся совсем уж
неправдоподобными.
Мысли переполняют нас. Фотографии хранят память момента, холсты — прилипших к краске мошек и впечатления. Кое-что уже описано словами, что-то еще зреет мыслью внутри. Наши чемоданы впечатлений наполнялись ежедневно, но основной багаж
еще не доставлен, он застрял где-то между Норвегией и нами. Многое еще стоит обдумать, вспомнить, окунуться в воспоминания и вынырнуть из этих вод с ракушкой, а может, и с жемчужиной внутри. Стряхнув с себя осенние листья и капли
дождя, завернувшись в плед и проснувшись дома, мы поймём, где мы были и что происходит в нас самих. Как бусины, отобрав по размеру, нанизываем ожерелье нашего пути, раскладывая по полочкам и объединяя в главы еще одну часть северного
путешествия.
FINNMARK
ВОКРУГ НАС — ПАЛИТРА ХУДОЖНИКА
250 километров, и индустриальный пейзаж растапливается норвежскими уютными домиками, из окон которых открывается особенный вид, изменяющийся с освещением, как картины импрессионистов. Корни, прикрытые зелёным пледом мха, вздулись венами
и звездой расходятся от ствола во все стороны. Сосны, цепко хватаясь за расщелины скалы, радуются этой жизнью, щурясь от бликов на озере Нейтиярви, объединившее своим берегом таможенные домики двух государств.
Осень — особенная гамма. Вокруг нас — палитра художника: глубокие пятна тёмно-зелёных хвойных, поржавевшие берёзы, ярко выделяющиеся дрожащие стронцианово-жёлтые осины и пурпурно-морковные рябины с тяжёлыми, в этом году, гроздьями
ягод. Под ногами блестящий брусничник, бело-зелёный мох, пушистый можжевельник с молочно-голубыми каплями, алые горящие глаза волчьих ягод, бордовые листья кудрявого иван-чая. Песок — охра, камни — оттенки серого с краснеющим румянцем,
срезы скалы зеброй рисуют полосы.
Отрабатываем плавность движения и радуемся помощнику — круиз-контролю, замедляемся, вздыхаем и, кажется, плывём вдоль берега, словно Хуртигрутен, успевая разглядеть не только каждый домик, но и витрины-окошечки, украшенные бабушкиными
занавесочками, с симметрией абажуров и коллекцией скульптур на подоконнике.
Норвегия растянулась по берегу не только географически: разноцветные домики распределились друг от друга, словно шляпки грибов, которые отыскиваешь и находишь среди деревьев. Дорога петляет между скал, извиваясь по берегам. Разделительная
полоса в цвет жёлтых берёз, в воде перевёрнутое, чуть смазанное отражение облаков, скал, лодок, разноцветных деревьев. По озеру плывут лебеди, на камнях пристроились чёрные бакланы, на отливе множество чаек, а в небе зависают орланы
— неудивительно в этих краях увлечься орнитологией.
Морское побережье, узкие фьорды и высокие горы, поднимаясь на которые закладывает уши и захватывает дух. Каменные пляжи сменяют песчаные. Поля фермеров, леса, болота, тундры. Солнце быстро меняется местами с дождём, слабый ветерок
рядом с морем стал сильнейшим, барашки на волнах скачут, как овечки на полях, мимо которых мы проезжали пару часов назад. Ветер и дождь — в такую погоду горы уходят вдаль, прячутся друг за другом, растворяясь с облаками и холодными
северными водами.
Виды — это одна из причин посетить эту страну. Неспешно крутя или нажимая педали, останавливаясь на смотровых площадках, карабкаясь в горы, оказавшись на лодке в центре тихого озера, глаза следует держать шире, разглядывая окружающий
мир.
KIRKENES
ДЕРЖИ КРАБА!
Ветер рвёт старый флаг и уносит носовые платочки... Мы оказались в большой многонациональной группе, немцы, англонеговорящие улыбающиеся французы и мы — русские с польской фамилией. Нарядившись в ветро- и водозащитные комбинезоны-скафандры,
мы стали смешными и похожими друг на друга. В таких ситуациях знакомства происходят быстрее. Вильям — немец-викинг, на груди которого самый большой спасательный жилет, секунду назад снятый с Артёма, выглядит как топик. Его жена
Джуди из Англии, они путешествуют на круизном лайнере по Норвегии, а в скором времени планируют отправиться в Сан-Франциско на контейнеровозе.
«Держи краба» — сказала Россия Норвегии 20 лет назад, закрепив отношения рукопожатием красной клешни. Экспериментально завезённый с Камчатского полуострова на берег Кольского залива краб начал новую эпоху для рыбаков, а ныне краболовов.
Для большинства краб — экзотическая еда, для рыбаков — тяжёлая работа, а для туристов в Киркенесе — развлечение!
Оседлав лодки, два отважных капитана переправляют нас на другую сторону, по дороге вытащив ловушку, полную крабов. В амбаре-ресторане тепло и уютно. В крабовом предвкушении причудливыми морскими узлами завязываются интернациональные
разговоры. Для приготовления свежевыловленных клешней нужна лишь кипящая вода с солью или просто морская вода. К крабовому мясу предлагается лимон и майонез, некоторые гурманы приезжают со своими приправами. Капитан-болгарин
Димитр вынимает поджаренные тосты и узнав, что мы из Мурманска, с удовольствием переходит на русский и рассказывает о Болгарии, о бизнесе там и о жизни здесь, о жене и сыновьях, разъехавшихся в большие города — Будё и Тромсё.
За столами, как птичий базар, общение на всех языках, но после того, как горячие клешни оказываются на столах, а на коленях — белые салфетки, наступает тишина, и слышен лишь треск панциря, хруст маслом намазанных тостов, шуршание
и скрип выдавливающегося лимона. Позже общение вновь оживляется, смех на всех языках звучит одинаково. Этот стол с камчатскими крабами, ставшими в Норвегии королевскими, стал сближающей трапезой для всех народов.
ALTA
МОСТ СИЯНИЕМ ОТРАЖАЕТСЯ В ВЕЧЕРНЕЙ ВОДЕ...
От типографской краски размокшего путеводителя, на пальцах проявился папиллярный рисунок, похожий на извилистые узоры дорог, по которым вчера мы целый день петляли. Такие же извилистые мостки музея Альты ждали нас сегодня утром.
В одно ухо — шёпот аудиогида, в другое, словно утренний душ, шелест тёплого дождя. Вглядываясь в намокшие камни, рассматривая древние рисунки, соединяясь с дождём, мы проникались историей, чувствуя запахи осени и особый дух этого места.
Небо отражается в глазури мокрого камня, и наскальные рисунки заметны не сразу, но от этого петроглифы кажутся еще более притягательными — хочется отыскать изображения среди каменных трещин, прочитать их и попытаться понять. Эти
рисунки напоминают детское искусство: животные — в профиль, люди — с раскинутыми в стороны руками, этот универсальный язык в сочетании разных элементов рассказывает удивительные истории. В такой искренней манере художник изображает
не только то, что видит, но и чувствует. Может, вы замечали, что ненасытным творцам иногда не хватает маленького листа, и тогда приходится расстилать на полу целый рулон, иногда используя для этого обои. И таким необъятным простором
для творчества в этой бухте являлись поверхности скал, на которых древний художник, взяв любимый инструмент, поделился своими впечатлениями на века вперёд.
Погода шутит с нами — только мы просмотрели километры рисунков и поднялись в здание музея, как выглянуло солнце. В сувенирном магазинчике продаются серебряные украшения из Каутокейно, куда мы скоро отправимся, а сейчас на вопрос,
какие украшения больше всего нравятся, Анна отвечает, что она любит золото, посмеявшись, не русская ли она, узнаём, что она из Франции, получает образование в сфере арктического туризма и уже почти полгода работает в музее,
углубляя знания о древнем искусстве скандинавских стран. Отмечает различия в темпе жизни, расслабленную жизнь норвежцев и дружелюбие, предполагая, что теплота общения здесь необходима из-за холодного климата, а жизнь, близкая
к природе, освобождает от городских стрессов.
Эти скалы — крепкие страницы истории. Сами камни-холсты настолько красивы, что, проходя мимо, обращаешь внимание не только на иллюстрации, но и на переплёт. И кто знает, сколько еще таких изображений притаилось по берегам, поросших
мхом.
KAUTOKEINO
КРАСОТА И ЦЕННОСТЬ — НЕ В МАТЕРИАЛЬНОМ
Дорога в ущелье повторяет изгибы реки. Вокруг — отвесные скалы, каменные валуны-гиганты, кое-где защищённые сетками, с прогибающими их, как пружинный матрас, увесистыми горошинами внутри. Мы привыкли жить в городе, между бетонных домов,
где внизу ты чувствуешь себя маленьким человечком. Здесь же, бегая наперегонки с рекой, ощущаешь себя частью большого целого — творения. Оставаясь с природой один на один, в гулком голосе водопадов и шёпоте ручья, можно расслышать
невидимую красоту и вечную силу.
Из окон открываются виды на Каутокейно, каждая рама будто картина: с изогнутой берёзкой на первом плане или с выглядывающими из-за угла овечками. Окна, смотрящие вверх на небо, украшены стеклянными птицами и букетами травинок. Корзина
полна осенними веточками карликовой берёзки, маленькие, как золотые монетки, листики скоро окажутся в вазочках по всему дому, увидев который однажды, позабыть невозможно, а разговоры под этой крышей останутся в нашей памяти.
Голубые глаза Регины, как у пятилетней девочки, светятся, словно озёра, в которых отражается небо. Она взлетает на стремянку, ласточкой забираясь под потолок, чтобы дополнить элементы мозаики, вплетая в канву массивные металлические
части и слои камня на контрасте с мелкими деталями, где приходится использовать иголку. Вдохновение для этой стены — в начале Бытия. Мозаика, ювелирное дело, написание поэмы, руководство галереей — всё в одном человеке. Галактики
мыслей и образов закручиваются, соединяясь воедино.
Регина сделала нам дорогой подарок — уделила драгоценное время. И мы так благодарны этой встрече! Предложив нам чай, она призналась, что где-то в этом доме, по соседству с русской литературой, спрятался самовар. Книги — верные
друзья, которые были рядом, когда Регина с мужем оказались здесь, вдали от всего мира. Нелегко было начинать жизнь в Каутокейно, без друзей, театра и музыки, словно жена декабриста, а на самом деле художника-абстракциониста
из Копенгагена, захотевшего найти свой собственный стиль именно здесь. Прибыв сюда с караваном оленей вместе с саамами, она хотела узнать, об их жизни. Увлекаясь культурой, искусством, театром и оперой — было интересно как
живут люди без этого, наедине с природой. Хотелось решить, что для неё важнее — природа или культура.
Оказалось, что вдохновение здесь можно черпать горстями, насыщаясь и пропитываясь этой живительной влагой, как после дождя. Это видно и в деталях дома, и в украшениях: коллекция «тундра» говорит об этих удивительных местах, их
образы застыли в серебре, напоминая о ледяных узорах и кружевах мха. После тёмных месяцев зимы северяне радуются первым солнечным лучам, когда везде уже цветёт, здесь только появляются первые листочки — фантастика тундры трогает
сердце, побуждая творить.
Семье Юльс (Juhls) пришлось усиленно работать и строить дом, трудно поверить, что, когда-то не зная ювелирного дела, они согласились делать для саамов украшения и, освоив это ремесло, создали теперь знаменитую галерею серебряных
украшений. На подносах из камней застыло серебро, рассказывая истории о традициях саамов, сплетающиеся с символами христианства. Саамы доверяли свои идеи, мысли и чувства, а Регина, как детектив, исследовала традиции, соединяя
символы вместе, осуществляя мечты саамов в серебре. В этом доме, под изогнутой крышей, соединяются творческие сферы. Каждая деталь вокруг впечатляет и воодушевляет. Регина вспоминает Соловки, восхищаясь духом строителей. Построив
дом буквально из ничего, сплавляя материалы по реке, неся на своих плечах, когда в Каутокейно из дорог была только река и оленьи тропы, вдвоём с мужем, своими руками, создали свой мир на противоположном от поселения берегу
реки, понимая, что труд приносит больше радости, если из окна открывается такой замечательный вид. Начав с небольшого дома, каждое десятилетие они дополняли его новыми комнатами, и даже сильнейший снегопад, прогнувший крышу,
дал архитектурную идею!
Каутокейно вдохновляет приезжать. Увидев это место на картинке, Мари из Хельсинки захотела работать здесь. Она радушно встретила нас, проведя экскурсию по дому, признаваясь, что каждый день, рассматривая стены и экспонаты, находит
новое.
Новое и старое, природа и искусство здесь сплелись между собой. Обойдя дом дважды, мы разглядели серую кошку, сливающуюся с шерстяным пледом. Кошки есть у многих, а вот курицы в галерее есть не у всех. Слово «курица» Регина произнесла
по-русски. Петух здесь подпевает своим «кукареку», когда на фортепиано «Санкт-Петербург» играют Чайковского. Жизнь ежедневно преподносит сюрпризы: вчера лиса утащила курицу, пробравшись мимо овец, да, они тоже здесь, неподалёку.
Мы рассказали о нашем путешествии по северным местам и о людях, живущих... Регина продолжила: "Там, где никто жить не хочет, — и заразила нас своим смехом. — О, это прекрасная идея!»
Мы влюбились в Каутокейно и Регину, иначе никак — только так можно оказаться здесь, сквозь километры поворотов, в ветках деревьев рассматривая оленьи рога. Мы вспоминаем её, с улыбкой взобравшейся на стремянку, где лестница вверх
— как символ, позволяющий подняться над обыденностью мира, откуда не слышно человеческих голосов и хорошо видно птиц, парящих над землёй. Необходимо верить и стремиться вперёд, осуществляя свою мечту. Если у тебя много дел,
тебе некогда стареть! Художники не уходят на пенсию — они творят до последнего вздоха.
NORD NORGE
СЕВЕРНАЯ НОРВЕГИЯ
Норвегия застыла на фотографиях. Она такая и есть, как на картинках буклетов: игрушечные домики у подножия скалы, с овечками на зеленеющих полях и спускающимися водопадами.
Если описать Северную Норвегию одним словом, это скала. Камень используется повсюду: на дороге выполняет роль ограждений, в доме это крепкое основание, черепица для крыш, отделочный материал в ванной, подставка под горячее на кухне.
Скалы стоят стеной, по ним пролегает дорога, а туннели проходят насквозь. Скалы айсбергами стоят на воде. Голубые ледники, притягивающие облака и дымящиеся, словно вулканы, стекают с вершин в бирюзовое море, расходясь белыми струями
водопадов.
Главная мастерская — внутри нас. Вид из окна лучше телевизора, руль может стать мольбертом, колени письменным столом, а скамейка с интересным собеседником оказывается удобнее комфортного дивана. Ручку можно попросить в кафе или гостинице,
а моменты сохранить в памяти, чтобы после делиться впечатлениями. Вещи — просто инструменты, главное — история жизни.
TROMSØ
ВЫСОКАЯ СКАЛА УПИРАЛАСЬ ПРЯМО В ОБЛАКА...
Ковчег фуникулёра застрял в скале, и его посланники-кабинки в миг взлетают на вершину горы. Сверху видно, как дорога, словно держась за руки, соединяет мостами город-остров, окружённый со всех сторон клыками гор. Этот город не оставляет
равнодушным, множество деталей напоминают о себе.
На наших запястьях браслет Tromsø International Film Festival, перед входом раздают беруши: вдруг кому-то будет громко. Гаснет свет, и действо разворачивается нешуточное, музыка ошеломляет: вся эта масса звуков — от трёх музыкантов.
Мир искусства захватил нас и, забыв где мы, не помня дорожной усталости, мы хлопаем музыкантам и организаторам этого кинофестиваля. Построенный в эпоху немых фильмов, Verdensteatret (Всемирный театр) оправдывает своё название:
сегодня мы смотрим грузинский фильм с живым звуком, а следующим вечером нас ждёт отреставрированный немецкий «Варьете» Дюпона, который с командой музыкантов сразу же после премьеры здесь отправится в недельный тур по России.
Игорь, один из организаторов этой машины времени, сейчас занимается тем, что начинал еще в России, откуда уезжать не собирался, если бы не жена Женя, которая отправилась учиться в Норвегию. Игорь знакомит российских зрителей с фильмами
кинофестиваля TIFF и отреставрированными немыми фильмами с уникальным живым музыкальным оформлением. Женя летает сквозь континенты, успевая при этом делать ремонт в новом доме и выгуливать щенка-бигля. Спокойный темп — не для их
семьи.
В Тромсё живёт более ста национальностей. Игорь и Женя, отлично вписавшись в эту интернациональную семью, ощущают, что они внутри событий и мир стал больше. Вместе со своими друзьями, как они их называют, «наша разветвлённая семья»,
из России, Норвегии, Сомали, Македонии и Ирака в этом году, в день Норвегии, вместе собрались в их новом доме. На собственном опыте пришло понимание, что в период адаптации можно разговаривать на английском языке, но таким
образом сложно окунуться в культуру и традиции, опускаются многие подробности и мелочи. Чтобы не ограничивать себя, нужно переходить на местный язык.
Утром горы нарядились в снежные шапки, и выпавший в начале сентября снег напомнил нам, что мы всё же на севере, хотя деревья здесь, еще не начали желтеть и держатся зелёными, делая вид, что ничего не слышали об осени. Днём треугольник
Арктического собора по-скандинавски бел и строг, а в темноте загорается разноцветным витражом, пёстрым, как этот многонациональный город. Гуляя по непривычно тёмным после полярного дня улицам, мы встретили северное сияние —
то самое, ради чего сюда приезжают со всего света.
POLAR PARK
В ПОЛЯРНОМ ПАРКЕ СКАЗКА ОЖИВАЕТ...
Смотря на волков, кажется, что они — те самые герои из рассказов Джека Лондона. Среди них есть и Белый клык, и этот эпизод, где собаки исчезают после тёмной ночи, и красные огоньки глаз уже не боятся огня, окружая следами и подходя
всё ближе, хочется прочитать еще раз, сидя у огня, под защитой деревянных стен дома.
Утратив эту связь с природой и животным миром, человек будто хочет снова попасть туда, как в эдемский сад, и сюда приезжают, чтобы встретиться с волками с глазу на глаз, да еще и поиграть с ними, удостоившись дружеского поцелуя.
Поднимаясь на горку, к вольерам, минуя бурную реку, Стиг делится с нами, что в этих местах он вырос и играл здесь в ковбоев и индейцев. Кроме работы в Полярном Парке он занимается семейной фермой, которая находится неподалёку. Эта
жизнь вдали от города ему ближе и роднее. Издалека слышится вой... И подходя к вольеру, мы видим волков с радостью реагирующих и улыбающихся Стигу.
Наверное, нет другого такого места, где люди добровольно забираются в дом, окружённый волками. Ты находишься в уютном тёплом доме, а волки, проходящие мимо, заглядывают в окно. Из него открывается панорама на красивейшие горы и
долину, по которой плывут тени облаков. Лыжи, походы, рыбалка и охота, особая тишина. Если ты вырос у подножия гор, тебя всегда будет тянуть в эти края. Многие сюда возвращаются, хотят жить, строить свой дом и семью здесь —
в месте, где родились.
Полярному парку уже двадцать два года, и сейчас здесь работает шестеро отважных героев, одна из них приехала сюда из Стокгольма, променяв большой город на тишину и холод. У каждого жителя парка есть свои истории. Огромный лось
Саймон, сейчас разрешивший Стигу себя погладить, в своё время загнал его на дерево, заставив бегать быстрее Форреста Гампа! У огромных буйволов неспешная трапеза, а короткохвостые рыси, как котята, в ожидании лакомого кусочка,
наблюдают за нами. Северные олени пасутся свободно, без оград, к ним, перебегающим дорогу, все уже привыкли. Недавно появившийся на свет пятнистый Бэмби, который, как любой малыш, полон энергии и ни минуты не может стоять спокойно,
смешно скачет, в то время как отец семейства горделиво меняет позы — картина Пиросмани! Видно, кто здесь хозяин — тот, у кого рога больше!
Шумная река отделяет диких животных от домашних, и они тоже не прочь пообщаться. Гуси, перебивая друг друга, спешат рассказать о себе, рогатый козлик жуёт кору с веток забора, а овечки, куда же без них, звеня своими колокольчиками,
передают всем привет!
Мы провели здесь прекрасное время, в начале, по традиции, нас окатило дождём, а в конце нас ждала радуга. Здесь все истории, кажущиеся неправдоподобными, оживают и безгранично смешиваются вместе.
NARVIK
ИСТОРИЯ МНОГОМУ УЧИТ...
Утром Нарвик нежится под туманным одеялом-облаком. Первой высовывает нос северная, уже снежная, гора, и видно, как туман стелется, сползая над водой фьорда. Небо голубеет, и солнце уже освещает осенний лес, загораясь на соседней вершине.
Настроение погоды меняется, и уже к полудню, как ни в чём не бывало, сияет солнце, подливая масло в осенний огонь. Берёзы вдоль дороги сияют своими выгоревшими кудрями. Подсвеченные облака ослепляют. Зеркальное отражение спокойной
воды увеличивает количество домиков ровно вдвое. Острые крюки гор будто написаны одним росчерком пера: у Творца прекрасный почерк! Чувствуем себя частью истории: когда мы будем в Нарвике в следующий раз, ехать будем по мосту, строительство
которого наблюдаем сейчас.
Железнодорожное сообщение со Швецией, доставляющей железную руду, и незамерзающий порт стали одной из основных причин военных действий в Нарвике. Новый военный музей, открывшийся пару месяцев назад, произвёл на нас сильное впечатление.
Напоминает, заставляет задуматься, даёт переживания, затрагивает чувства. О таком нельзя забывать! Внутри — настоящая пружина машины времени, часы остановились, то бегут, как жизнь, вперёд, то возвращают назад — к тем годам, страшным
дням войны. Как капли ртути, причины военных конфликтов отравляют жизни людей и сегодня. Хочется, чтобы это был просто страшный сон, но всё вокруг говорит о том, что это быль. Счётчик отсчитывает дни, количество погибших и раненых,
оружия и военной техники. Музей схож с театром, где разворачиваются события, леденящие душу, перед лицом уничтожающей смерти. Под стеклом не просто предметы — это артефакты истории жизни. Бетон, ржавые листы металла и отполированная
сталь бомб — декорации войны на ощупь. Свет и звук усиливают впечатления, традиционные выставочные идеи соединяются с современными технологиями, преподнося историю на понятном языке, воздействуя на чувства.
Льются слёзы, истекает кровь. Человеческий почерк грубый и жестокий. Наверно, самое страшное, что люди не меняются, просто используют большее количество технологий. И война на земле не заканчивается, взрослые по-прежнему «играют в
войну», а дети вздрагивают от выстрелов и разорвавшихся бомб.
Ульф, управляющий музеем, подбирает слова, чтобы донести главное: история не должна быть стёрта. Отслужив в армии пятнадцать лет, с образованием в области истории, он хочет, чтобы тема Второй Мировой Войны стала важной не только для
старшего поколения, нужно передавать это следующим. Связи уже теряются, люди уходят, стирается память, и спустя семьдесят пять лет история многому учит. Сейчас в Норвегии живётся хорошо, и нужно помнить, какой ценой. Новое поколение
должно знать, как жили до него, составить своё мнение по поводу военных конфликтов. Обратив внимание на символичный танк с изогнутым дулом внутрь, Ульф поясняет, что в военных конфликтах всё возвращается обратно, и, если у тебя
есть враг, ты — враг для другой стороны и в каком-то смысле становишься врагом самого себя. Могут ли бомбы быть «мирными»? Нет правильных ответов, главное, какие каждый задаст себе вопросы.
VEIEN
ДОРОГА
Дорога продолжается сквозь тоннели и мосты, сопровождаясь каскадами водопадов и синеющими тенями облаков. Разделительная полоса строчкой уходит к маленьким берёзкам. На втором ярусе треугольные верхушки ёлок с гирляндами шишек.
В выходные дни все уезжают в горы или на побережье и, забравшись с удочкой по пояс в воду, растворяются в пейзаже. Горы с одной стороны фьорда проецируют точную тень на другом берегу. Внизу — растительность и оранжевая приглушённая
даль, а выше каменные лысины. Конец фьорда разделился на свет и тень: кобальтово-синие оттенки против жёлто-зелёных. Посередине строгим судьёй выступает снежная чёрно-белая гора. В тени прохладно, на солнечной стороне вода, отражаясь,
щекочет нас солнечными зайчиками.
Всю дорогу солнце укрывалось, а на обратном пути решило устроить прогревание. Трава у берега высохла и побелела, став как олений мех. Холода подбираются всё ближе, и прикосновение приближающейся зимы ощущается в дыхании. Дороги,
отсыпанные гравием, поднимаются круто вверх, к домикам, которые вскарабкались на горы и подмигивают окошками, выглядывая лишь крышами. В солнечный субботний день много дел: копать картошку, подкрасить окна или развесить бельё
на флагштоке-зонтике.
Жёлтые домики спорят с берёзами и осинами, белые выделяются издалека, их видно даже в дождь и туман. Красные дома, как высокие амбары, в гармонии с полями отцветшего иван-чая, коврами волчьих ягод и пурпурных рябин. Наши любимые
— редкие синие домики, с белой линией крыши и кантиками окон.
GILDETUN
НА ВЕРШИНЕ KVÆNANGSFJELL
Сквозь капли дождя, смываемые дворниками, проглядывают дымчатые горы, совсем растворяясь в небе. И снова дорога, машина уже как дом, кабинет и панцирь, защищающий от дождя и ветра. Еще одна незабываемая точка нашего маршрута, несомненно
получающая звезду! На четырёхсотметровой высоте ремонт дороги, массивные механизмы выглядят динозаврами на фоне огромной панорамы. На подъёме — изгибающиеся берёзы и деревянные преграды от снежных заносов, снизу море и каменные
острова.
Капли на лобовом стекле ползут вверх. Можно было бы грустить от ежедневного дождя, но ведь мы не на южные острова собрались! Дождевики и тёплая одежда с нами, точнее, на нас! Вся!
В такую погоду быстро темнеет, фары отражаются в мокром асфальте. Но, как после грусти приходит радость, после ночи — утро встречает рассветом. Облака рассеиваются, горы открываются, появляется разноцветный кусочек неба. Мы радовались
яркой радуге после дождя, жадно высматривая, где же она, лови! Иногда радугу нужно выждать, а иногда только остановишься — а её след простыл. На извилистых дорогах и в городах мы стали радужными, как форель, ловцами!
ROGNAN
В МАСТЕРСКОЙ СЛЫШЕН СТУК, ПОД НОГАМИ ОПИЛКИ...
Козырёк из носа старой лодки над входом в мастерскую. Окна на бухту. По стенам развешены инструменты, любимый инструмент мастера — старая стамеска, которой может пользоваться только он. Стоят, развалившись, лодки, ждут замены прогнивших
досок. На старой морской карте с морями, реками и озёрами можно безошибочно показать Мурманск, ткнув на Кольский полуостров. Нурлан — дедушка лодок, напоминает об истории предков, ходивших по волнам.
Мы в историческом фьорде, откуда выходили новорожденные лодки. Таким редким промыслом сейчас занимается всего несколько человек, и один из них здесь, в деревне Ронан. Услышав цель нашего визита, Кай поинтересовался подходит ли он,
ведь он родом из Германии. Традиционные норвежские лодки, те самые, что украшают герб фюльки Нурлан, делает немец! Но как, собственно, эту «норвежскость» измерить? Поколениями предков, паспортом, гражданством, количеством прожитых
лет? Или проверить на деле? Наверное, так и выглядит норвежское гостеприимство, принимающее всех с возможностью реализовать свои идеи на этой земле, рядом с открытой водой, дающее шанс, забравшись в глубину фьорда или приплыв по
реке, делать то, к чему лежит твоя душа, используя определённый талант, прилагая не просто желание и старание, но и страсть.
Кай Линде двадцать пять лет назад приехал сюда, чтобы научиться ремеслу изготовления традиционных норвежских лодок. Когда-то «дороги» были только по воде и лодка была главным семейным транспортом. Может показаться, что время прошло
и дело это во многом утеряно. Кай построил девяносто шесть лодок и, встретив одну из них, наверняка узнает, как своё дитя. Иногда строительство занимает целый год. Это не массовое производство, и каждая выходит индивидуальной и
персональной.
Прежде чем родиться, лодка растёт в лесу, и сначала нужно увидеть правильное дерево. Необходимо знать не только о лодках, но и о деревьях. Раньше эти знания переходили от отца к сыну и не было никаких школ, чтобы научится этому ремеслу.
В основном строители лодок — это клан мастеров, из поколения в поколение знающих и передающих своё дело. Отец и дед Кая лодки не строили, они были моряками, но, возможно, это стало первой ступенькой. В поисках информации и постижении
знаний, Кай прошёл свой путь, набрав багаж опыта. Одна из первых лодок всё еще не завершена, скорее всего, Кай её не закончит, потому что сейчас видим в ней слишком много недостатков. В процессе приходит умение, мастерство оттачивается
каждый раз, с каждой созданной и отремонтированной лодкой.
На полках деревянные модели и плоты Кон-Тики, сделанные школьниками, посередине — лодка в стиле каменного века, выдолбленная из бревна, ожидающая своего завершения и поджигания, чтобы древесина раскрылась, как лепестки цветка. Кай
восхищается старыми поморскими лодками, сшитыми жилами и берёзовыми корнями. Интересное ремесло, кропотливое и доступное — не нужны гвозди, нужно только потрудиться.
Жизненные истории выглядят порой неправдоподобнее вымышленных сюжетов, где встречи и разговоры неслучайны. Мы ведь встретились там, на пирсе, но это будет чуть позже, а пока обратная дорога ведёт нас по трассе Fauske-Rognan, где на
полотне дороги изображены ободряющие рисунки и восклицания для поднимающихся в гору велогонщиков Arctic Race of Norway. По этой дороге, с привязанным к носу бантом, везли ту самую лодку! Такую невозможно обойти вниманием, теперь
это наша любимая форма.
SALSTRAUMEN
ЧУВСТВО ОЖИДАНИЯ ЗАХВАТЫВАЕТ...
Чайки заняли наилучшие места, устроившись в первый ряд, наблюдая бурление вод в непосредственной близости от происходящего. Под арками моста слышен шум течения, сужающегося талией Сальстраумена, шлейфом разлетающейся водоворотами.
Рисунок волн оживает, внимание переключается с одного места водоворота на другой. Наверное, это и есть азарт, когда происходящее действо так завораживает, что невозможно остановиться. Так и мы смотрим с высоты моста на подводные смерчи,
крутящиеся греческим меандром, и восторгаемся, когда вода, перекрутившись, выталкивается стекающим вулканом. Удивляясь, как дружно, держась на расстоянии друг от друга, ныряют, голубыми стрелами уходя под воду, птицы, ты начинаешь
считать, сколько они продержатся под водой. А в это же время рыбак, как в сказке о золотой рыбке, вытаскивает скачала сеть, а после зацепляет крыло проплывающей мимо чайки. Освободить эту верещащую и напуганную птицу удаётся не
сразу, и, ругая свой улов, он продолжает стоять и закидывать удочку. Это чувство ожидания захватывает. Гипнотизируя поплавок часами, не замечаешь, как вокруг стемнело и тебя заждались домой.
NEVELSFJORDEN
КАМЕННОЕ САФАРИ
Нас встретил проливной дождь, горы были упакованы в облака, как хрупкое стекло в вату. Двигаясь по ленте узкой односторонней дороги, будто прошитой на скорую руку белыми нитками к фактуре смятого камня, деревьев и береговой линии,
где волны кружевной пеной накатывают на валуны. Встретив огромных чёрных. похожих на орлов, птиц, мы вспомнили деревянные украшения с силуэтами которых, вылавливающих рыбу из воды своими мощными лапами, мы часто встречали на домах
норвежцев.
Чтобы побывать в этом особенном месте, надо, как в древние времена, отправиться сюда по воде. Всегда интересно двигаться куда глаза глядят и сегодня нас ждали две дороги полуострова Кьеррингёй, в сторону Nevelsfjorden и Tårnvika. В
каждом направлении — особая самобытность.
Отлив обнажил прибрежный рельеф, оставив в лужице неповоротливое желе медузы. Водоросли, распустив свои косы, движутся с дыханием моря. Для каждого нужна своя среда: кто-то в воде погибает и должен дышать каждую секунду, а кому-то
нужен только воздуха глоток, чтобы снова уйти глубоко на дно. Песчаные пирамидки, как миниатюрные куличики: неведомые червячки прорыли там ходы, образовав фактуру. Ноги утопают в мягком песке. На берегу множество ракушек, некоторые
из них словно с рекламных щитов на заправках. В хорошую погоду тут гуляют босиком, и этот процесс так захватывает, что кеды с носочками внутри остаются ждать, когда за ними вернутся, а в это время маленькая хозяйка приходит домой
с улыбкой и ведёрком, наполненным ракушками.
Шумит берег и гудит водопад. Выехав рано, можно позволить себе кружить по дорогам. На пароме нас было немного, и на узкой дороге мы не встретили ни одной машины, эти места — для уединения. Дорога сворачивает за каменную стену, на пассажирском
сидении есть возможность подолгу следить за линиями, волокнами и слоями, образующими рисунок. Тонкие полосы каменного узора скал сменяются широкими, образуя ритм, в котором нет повторения. Осины на фоне других деревьев выделяются
своей крепостью и яркостью, теперь мы знаем, что именно эти деревья предназначаются для лодок.
Хвостатые овечки гуляют прямо в лесу, выскакивая, как олени, на дорогу и уходя дальше по собственному, известному только им, маршруту, с запутавшимися веточками и листиками в кудрявой шерсти. Внутри полуострова, как в раковине моллюска,
горное озеро, фьорд и поселение с типичными домиками, лодочками на берегу, зелёными полями овса, барашками с закрученными рогами и крепкими молодыми телятами. Жемчужинка, которую мы нашли — валуны-скульптуры, треугольниками торчащие
из воды, будто отколовшиеся пики гор. Удивительное место! Вода у берега не глубока и прозрачна, как аквамарин. Каменные осколки просто удивительны! Их нет в проспектах, это не язык и не кафедра. Голубые лагуны и осколки создают
уникальный ландшафт, обрамлённый крутыми горами.
KJERRINGØY
МЫ ЗАПОМНИМ ЭТО МЕСТО ТАКИМ — ЩУРЯСЬ НА СОЛНЦЕ И РАДУЯСЬ РАДУГЕ...
Сегодня облачно, но мы уже привыкли. Без гор на горизонте это историческое место кажется нам средней полосой России, на берегу большого озера, соединённого дорогами рек. Обстановка быта трёхсотлетней давности напоминает нам русский
дворянский быт с манерами, французским, музыкой и меценатством, о последнем свидетельствует письмо Кнута Гамсуна хозяину дома с просьбой о помощи в издании книги. Многое схоже: далёкое месторасположение, предметы быта и социальное
разделение на господ и прислуг, мебель и красивая парадная посуда с кобальтовым узором, который в России каждый назовёт гжелью, в Португалии азулежу, а родина всего, как и сейчас, Китай.
Французские обои в гостиной в процессе реставрации. Когда-то цена большой лодки была отдана за это украшение стен: модно и дорого часто не означает практично и долговечно. В лодочном гараже — знакомая лодка, Бьёрн объясняет нам её
судоходные качества: выдерживая большие нагрузки, она достаточно быстра, но имеет существенный минус — она открыта всем ветрам и дождям, особенно во время шторма, когда волны выше чем амбар.
Культура смешивается, закручиваясь, как водоворот Сальстраумен, соединяя течения времени. Мы слышим про поморов, торговавших здесь и оставивших артефактом медный самовар. Интересно, что мы, вдыхая не раз пыль краеведческих музеев,
представляли поморов далёкими и очень древними жителями севера, а здесь, на другом берегу, нам уже трижды рассказывают о них так живо, будто они вчера заходили в гавань на своих баркасах торговать пушниной. Путешественники привозят
традиции и кусочек своей родины, увозя моды. Деревянные и глиняные изделия, тяжёлые утюги, плетёные корзины, точёные ножки стульев, сундуки и чемоданы, оклеенные внутри обоями, оставшимися от парадной гостиной, грабилка для собирания
ягод — всё кажется таким знакомым, будто родом из детства, как маленькая шкатулочка с ракушками сверху, в которой спрятаны секреты. Запах старого дома, кусты смороды во внутреннем дворе, как на русской даче. Зеркало-трюмо, стоящее
между окнами, мы видели этим летом в усадьбе Римского-Корсакова. Кухня, как в кукольном немецком домике, наполнена всевозможной посудой: медными формами, взбивалками, мясорубками и мисками. Кружевные оборки по краю занавесок, вышивка,
вязание с мотками пряжи, чесалками и ткацким станком — эти виды рукоделия объединяют все страны.
Сидим на лавках в простой комнате — столовой для прислуги. На столе в деревянных ящичках лежат приборы, точно так, как сегодня на завтраке в гостинице. Интересно, что при сумасшедшей гонке за технологиями мы часто окружены простыми
вещами, сопровождающими человечество веками и тысячелетиями, от соприкосновения с которыми можно понять, что человек не сильно-то и меняется. А иногда старые проверенные технологии работают лучше современных: наш гид Бьёрн рассказывает,
что его друг, занимающийся строительством крыш, считает травяные крыши самыми лучшими: они держат отлично тепло, а воду впитывают корни трав.
Бьёрн шестнадцать лет назад остановился здесь, сейчас строит дом неподалёку и, наверное, выкрасит его в белый цвет: раньше так красили фасады богатых домов. Бьёрн с норвежского берега — пожил от Осло до Хаммерфеста и, может, поэтому
так гармонично смотрится в этом доме и за кассой сувенирной лавки в своей кепке с дубовыми листиками, как радушный хозяин показывает нам свой дом, перелезая через натянутые верёвки, отделяющие зрителей, берёт вещи, чтобы объяснить
их значение, с улыбкой открывает нам секретную тумбу с ночным горшком. Весь этот дом оживает, просыпается от живого прикосновения. Мы обошли дом дважды. Всё же, как погода и освещение влияет на восприятие и впечатление: на минуту
солнце заглянуло в окна, засвечивая предметы, натюрмортом стоящие на столе, отразилось в стёклах, под которыми старинные гравюры, рассказывают о неверии Петра, шедшего по воде. Это место было пристанью для многих моряков. Да, без
веры ходить по морю страшно, вспоминая нашу встречу в Варзуге с Митрофаном и поморские пословицы. Вышивка с именем Христа, как иллюстрация того, что хозяева этого дома, делая на этой земле больше дела, стремились быть в Царствии
Небесном.
Мы запомним это место таким — щурясь на солнце и радуясь радуге. Чтобы почувствовать и увидеть, не нужно много слов, главное — желание очутиться в новом месте, и тогда обстановка вокруг непременно коснётся и отзовётся внутри. Просто
загляните, и искусство расскажет вам историю на международном языке.
TRANØY-FYR
ЛИНИЯ ЛОФОТЕН НА ЭТОТ РАЗ ОСТАНЕТСЯ ДЛЯ НАС КОБАЛЬТОВОЙ КОРОНОЙ НА ГОРИЗОНТЕ...
Множество скал по всем дорогам, но здесь — особенное место, уникальный ландшафт: гладкие, мокрые камни блестят, как лысые лбы. По всей ширине стекает вода. За стеклом стопроцентная влажность. Белый — очень яркий цвет, силуэты домов
ярко выделяются даже в моросящем дожде и тумане. Дикая трава желтеет, кажется, с каждым днём. Всё готовится к смене сезонов. Уже заготовлены дрова. Вспаханные поля чёрным пятном мокрой земли добавляют нового контраста в лоскутное
одеяло. Листья волчьей ягоды и иван-чая — как стены старого амбара.
Дорога становится уже, деревья ниже. Сосны стали похожи на миниатюрные копии, застывшие в танце, изгибая ветви. Потрескавшийся асфальт в пришитых заплатках сменяется знакомой грунтовкой. Это отдалённое место, видимо, не королевская
дорога. Но и здесь живут люди, сажают цветы, разводят лошадей, красят дома в белый и красный.
По дороге на маяк мы нарядились соответствующе — просто надели на себя всю одежду, которая была, ведь главное — многослойность. Руки мёрзнут от ветра. Шагаем по мосткам, пряча в карманах красные кулаки. Видно, как начинает прибывать
вода, поднимая водоросли вверх. Камни покрыты пятнами, будто огромные нерпы охраняют маяк. На самом деле, из живых существ здесь только улитки, спрятавшиеся в свои ракушки с просьбой не беспокоить. Их домики — многочисленное поселение
среди леса водорослей. Линия Лофотен на этот раз останется для нас кобальтовой короной на горизонте. Мы туда как-нибудь приедем и помашем маяку с того берега.
BODØ
ЗАМЫСЛОВАТЫЕ РИСУНКИ УДИВИТЕЛЬНО ВПИСЫВАЮТСЯ ВО ВСЮ СТЕНУ ДОМА...
Паром перенёс нас на руках с берега на берег. Туннели идут один за другим, арки повторяют друг друга, напоминая заставку фильма, по дороге можно разглядывать мосты из бетона и дерева.
Водопады стекают широким потоком, как Львиный фонтан в Петергофе, только совершенно природного происхождения. По всей длине королевских дорог Норвегии — свои дворцовые парки. По каменным площадям бежит вода, прорезая себе ходы. Не
зря эта страна названа королевством! Каких уникальных красот здесь только нет! Верхушки острыми клыками торчат вверх. Дорога виляет и объезжая кругом монументальную гору-клык, приходит ощущение, будто мы обходим скульптуру в музее,
рассматривая произведение со всех точек, где в каждом ракурсе угадывается особенная гармония линий.
Проезжая Fauske, мы заметили обвязанные нитками велосипеды и деревья, украшенные милыми вязаными сердечками. И не смогли пройти мимо! Тоже внеся свой морковный вклад в это творчество. В местном магазинчике — нитки всех оттенков той
самой радуги, которую мы преследуем всю дорогу, и, между прочим, именно здесь, рядом с фонтаном, была схвачена за хвост одна из самых ярких и впечатляющих.
Быстро пробегающие люди и с шумом пролетающие самолёты. Будё — последняя точка нашего северного маршрута. Разноцветные велосипеды, украшающие город и окрестности, напоминают о прошедшей недавно велогонке Arctic Race of Norway, а их
количества, наверное, хватит на каждый год жизни города Будё, которому в этом году исполнилось 200 лет. Недавно здесь прошёл фестиваль UpNorth Street Art, и замысловатые рисунки удивительно вписываются во всю стену дома, захватывая
и обыгрывая трубы и окна. Здание библиотеки, в которой отражается закат, впечатляет. Набережная и причалы — место встречи всех возрастов. Морская тема поддерживается в элементах: балки здания — как рёбра лодки, скамейки-волны и
мачты, стоящие прямо на газонах. Здесь мы повстречали Кая, парус которого затерялся среди сотен мачт на причале. И еще много интересных личностей, с которыми разговоры затянулись до ночи.
Градиент сентябрьских оттенков, как звуковая дорожка. В этом году сезон осени для нас растянулся, начавшись в Мурманске, продолжил свой путь до Будё и обратно по Северной Норвегии. И отправившись за тысячи километров в деревню
к бабушке, работая над материалами нашего путешествия, мы встретили еще зелёную осень, заново желтеющую на наших глазах.
ENDE
ОСЕНЬ — ПРАЗДНИК, КАРНАВАЛ ДЛЯ ГЛАЗ!
Каждой горе, водопаду, каменной долине, фьорду или горному озеру можно посвятить целый день, наблюдая, как освещение меняет впечатление, — то, чему учили импрессионисты. Хотелось иногда просто сесть на повалившееся дерево и любоваться,
осушая запасы термоса, слушая доносящийся откуда-то шум водопада. Но время течёт еще быстрее, и нам уже надо быть в другом месте.
Точно контурную карту, мы обвели побережье Северной Норвегии. Нарвик теперь непременно хочется посетить зимой и прокатившись с горы, заночевать в Полярном Парке, окружённом волками. Вернуться в Тромсё, чтобы вновь открывать его с разнообразных
сторон, путешествуя по заповедным островам и культурным мероприятиям. Так много местечек, отмеченных на карте, где хочется поставить этюдник на несколько часов и запечатлеть красочными мазками увиденное, преобразовывая, опуская
детали, добавляя цвета и выплёскивая переживания.
Летим не останавливаясь, притормаживая, разглядев оленей, чьи рога сливаются с облетевшими ветками деревьев. Камни закончились, деревья растут на песке. Почти Финляндия. Осень — праздник, карнавал для глаз! Мы едем вдоль норвежско-финской
границы, мимо зелёных полей с цилиндрами упакованного на зиму сена. В дороге мы застали все стадии покоса: от свежевыстриженной душистой зелени до последней уборки, с сиротливо подбирающими удобно доступных насекомых чайками и
воронами. Упакованная в «зефирки» трава собрана в ряды-батареи и скоро отправится в высокие двухэтажные амбары, охраняемые тракторами и косилками.
В воскресный день в церкви мы встретились с Суви, с финского берега реки-границы, и были приглашены в гости на тако — в Скандинавии все едят эти лепёшки, внутрь которых можно положить что угодно. Как социальный педагог, занимающийся
людьми всех возрастов — от детского сада до дома престарелых, и как верующий человек, она знает, что странников нужно принять и накормить. Вспоминается библейская история о мальчике, у которого было две рыбки, отдав которые, насытились
тысячи. Применяя свои таланты на этой земле, какое бы ни было их количество и свойство, из простых, казалось бы, вещей появляются чудеса. И маленькое семечко, вырастая, может дать свежую прохладу и плоды проходящему мимо путнику.
Суви знает несколько языков: финский, саамский, английский и эстонский, а с нами говорит по-русски. Она как мостик, не только между Норвегией и Финляндией, но и с Россией.
Нам нравятся далёкие дороги: забираясь в эти тихие и укромные уголки, можно еще больше прочувствовать настоящую самобытность норвежской жизни. По дороге домой осень в самом разгаре, и деревья выбирают смелые оттенки: верхушки рябин
загораются красным, осины выделяются своим фирменным жёлтым, а вот берёзы уже совсем облетели. Красноватые стволы, смешиваясь с синевой далей, образуют фиолетовый оттенок. Такая богатая палитра может быть только у самого Главного
Художника!
Красота временна, иногда сиюминутна, она меняется, как цветок. Каждый момент уникален, и наша жизнь — как путешествие, даже если в точности повторить маршрут, это будет другая история.
